— Вадим Викторович, насколько сегодняшние экономические реалии России далеки от признаков «идеальной экономики»?

— Хорошая экономическая система — это монополизированная система, которая ограничена институтами, когда государство является естественной монополией. Эта естественная монополия более эффективна, чем множество силовых предпринимателей и силовых структур. По сути налоговая ставка представляет собой цену охранных услуг. Но у государства всегда есть соблазн избыточного изъятия ресурсов, потому что есть объективное силовое преимущество. Монополист, если он нормальный монополист, всегда будет стремиться к максимизации своей услуги. И тогда, как правило, буржуазией при помощи революций создаются институты, которые ограничивают государство и подчиняют его классу собственников. Так было во многих странах. Создавались разные институты, в том числе и демократические, которые ограничивали аппетиты государства. У нас сейчас с такими институтами проблема.

— Есть мнение, что силовая олигархия, консолидируя в своих руках огромные активы, занимается только тем, что их проедает. И все это ведет страну к кризису. Вы согласны?

— Я не разделяю мысли о том, что, когда собственность переходит в руки силовой олигархии, наступает конец развития и кризис. Я считаю, что действительно был момент, когда силовая олигархия начала регулировать все сугубо для себя и под себя, то есть забирать активы у предпринимателей не для кого-то, а для собственного пользования. Но как только такие структуры забирают актив, то начинают нести за него ответственность. Им необходимо обеспечивать финансовые потоки, поставки, сбыт, необходимо нанимать персонал и производить другие действия, обеспечивающие работу этого актива.

Конечно, от неграмотного менеджмента могут пострадать целые отрасли, но я подозреваю, что там будет тот же естественный отбор, какой происходил среди представителей криминальной сферы. Среди бывших бандитов есть успешные люди, которые, приобретя в свое время активы, сейчас работают вполне нормально, освоили технологии рынка, стали успешными. И я видел таких людей в регионах.

— Но какое все же место занимает нынешняя силовая олигархия и насколько ее роль в современном обществе губительна для государства?

— Мы сейчас живем в среде, когда спецслужбы и представители силовиков играют чрезвычайную, гипертрофированную роль в политике и регулировании крупного бизнеса. Они не являются титульными собственниками активов, но де-факто осуществляют функцию пусть не владения, но управления крупнейшими государственными активами.

В среде силовиков происходят конфликты, которые имеют такую же природу, как и конфликты, которые были между преступными группировками в 1990-е годы. Просто есть ничем не ограниченный носитель силового ресурса, который действует в ситуации анархии. Центральная власть в лице президента пока еще не может контролировать этот процесс. А когда силовики действуют в условиях анархии, они занимаются силовым предпринимательством, то есть регулируют в свою пользу: извлекают доход, применяя силу. И когда у них возникают противоречия, они решают их конфликтным способом: заведением уголовных дел, тюремным заключением, а иногда и прямым физическим насилием.

Сегодняшнее состояние российского государства таково, что оно укрепляется лишь в каких-то частях, например, в отношениях «центр — регионы». Но оно абсолютно еще не существует как государство. То есть отдельные сегменты этого государства — силовые предприниматели или неформальные фирмы, которые занимаются предоставлением услуг не как производственно-общественных благ, регулируемых законом и формальными процедурами. Они действуют как частные предприниматели, обладающие колоссальными ресурсами принуждения.